Витязь в тигровой шкуре (Шота Руставели) [2006, поэма, аудиокнига, MP3, 256kbps, Сурен Кочарян]

Сурен Акимович Кочарян (05.09.1904 - 09.10.1979)
Сурен Кочарян начал работать над «Витязем в тигровой шкуре» в 1935 году. К этому времени существовал лишь один неполный перевод Константина Бальмонта и заканчивал работу над переводом поэмы молодой поэт Пантелеймон Петренко. Именно его перевод был выбран артистом. Работа над поэмой продолжалась более двух лет.
Понять все величие Руставели, прочувствовать все его неотразимое обаяние, постигнуть изумительную стройность его гениальной поэмы-монумента возможно только после ознакомления со всей той обширной литературой, что вместе с самой поэмой «Витязь в тигровой шкуре» объединяется понятием «Руставелианы». Во всяком случае - необходимо знакомство со всей поэмой.
Но как донести поэму путем художественного чтения? Здесь читатель становится слушателем. Как поступить с ним? Ведь надо дать воспринять поэму в целом, а она насчитывает около семи тысяч строк. Сурен Кочарян писал: «Решение подсказал мне сам поэт: "Сядьте все вокруг Руставели, кто рожден, как он рожден!". Эта характерная особенность многих вступлений восточных поэм и эпосов, обращение к слушателям, - естественный отзвук все еще живой сказительной традиции, берущей начало в устном народном творчестве. Далее автор предупреждает: то, что он "поет стихами" было "сказкой"; "Вышив повесть жемчугами, дал я прозе перезвон", что переходившая из рук в руки, "как жемчужина, она, мной наряженная в рифмы, снова здесь вознесена".
Сказители многих народов, и особенно ашуги Закавказья, весь свой сказ ведут в прозе, а ударные места акцентируют стихами - пением или речитативом.
Принципиально я сделал то же самое, но в обратном порядке: всю основу поэмы я веду в стихах, а прозой - только второстепенное в ней (в смысле фабульном). Таким образом, выполнен завет автора: "Из несметных сокровищ забрали с собой лишь столько, сколько они были в силах понести на себе"; с другой же стороны, необходимость резче оттенить сквозное действие поэмы властно толкала меня на дерзновенный отбор из сокровищницы всей поэмы. Скрепя сердце я вынужден был отказаться от многих изумительных кусков, коль скоро они не являлись ведущими и не несли в себе сюжетной нагрузки, но, обокрав себя как исполнителя, я попытался сохранить, возможно, большую полноту поэмы в целом».