Наша история / Notre histoire (Бертран Блие / Bertrand Blier) [1984, комедия, DVDRip]

Один из тех фильмов, при просмотре которых начинаешь думать — человек, создавший ЭТО — либо настоящий гений, либо абсолютный сумасшедший, которому место в психбольнице. Но, памятуя о том, что Бертран Блие — фигура для французского кино культовая, я все же склоняюсь к первому определению. Фильм гения, у которого настолько ирреальный взгляд на реальные вещи, что понять его творение можно лишь избранным. Я не считаю себя избранным, я видел слишком мало фильмов Блие, чтобы считать себя его поклонником или человеком, увлеченным его глубоко самобытным творчеством, но этот фильм заставил меня крепко задуматься и очень мне понравился, несмотря на то, что для восприятия он сложен и непонятен.

Бертран Блие — один из основоположников и главная фигура «новой волны» французского кино, из которой мировому зрителю гораздо больше знакомо творчество Люка Бессона, чем Блие, не потому что он лучше, а потому что он проще и понятнее. Итак, «Наша история», типичный представитель «новой волны», фильм, корни которого уходят в «Вальсирующих» того же Блие, а крона заполнена «Подземкой», «Последним боем» и «Голубой бездной». Крону я уже основательно изучил и она меня восхитила, пришла пора обратиться к стволу. «Наша история» — ствол «Новой волны», возросший в соответствии со всеми принципами нового поклоения уставшего от традиционности кинематографа. Эти принципы сформулировать довольно трудно, и начинать знакомство с «Новой волной» с этого фильма я бы не рекомендовал, лучше и правда сперва обратиться к «Подземке», более основательной, более сочной, яркой и уже менее новаторской, чем фильмы Блие, презирающие всякий другой подход, кроме своего собственного.

Основные черты творческого почерка Блие и «новой волны» присутствуют.
Во-первых, сюжет. Предельно наивный, искусственно построенный и имеющий под собой минимальное жизненное основание. Рваный сюжет, следя за которым, задаешься вопросом: «А это вообще несет какой-нибудь смысл?" и сам себе отвечаешь: «Похоже, нет!» Автор ставит нас перед событием, которое для него является неоспоримым фактом, для нас оно может не иметь никакого смысла. И автор даже не пытается что-то донести до своего зрителя, главное, что он сам наслаждается своей картиной, своими персонажами и сюжетными перипетиями. Создается ощущение, что ему совершенно параллельно, будет ли зрителю понятно то, что он хочет сказать. Не хочешь — не смотри, говорит он и спокойно продолжает рассказывать свою историю так, словно ее рассказывает старый пьяница — перескакивая с героя на героя, временами впадая в забытье, а временами начиная бредить, забывая время, события, имена, лица, придумывая несуществующие детали и бормоча себе что-то под нос, не обращая внимания на слушателей.

Повествование не имеет ни четких рамок, ни четкого сюжета, герои, как и в бессоновской «Подземке», начинают что-то делать и не заканчивают, временами поступки их лишены не то, что элементарной логики, но и вообще абсурдны. Фильм похож на абстрактное нагромождение людей и разных история, все они пересекаются и ни одна не имеет четкого смыслового контекста. Зачем они рассказаны — не понятно, но все вместе образует нечто совершенно захватывающее.

Сложно объяснять стиль такого фильма. Представьте себе сон, в котором вам снится все, что вы видели и слышали в своей жизни, причем снится сразу, все вместе, сохраняя единство времени и места — тут и неизвестная незнакомка-нимфоманка, в которую вы влюбляетесь, и надоедливые друзья, и нелепые соседи, и любимое пиво, и вы сами, — все это несется круговертью и не желает останавливаться. Это сон, иллюзия, где все преувеличено, переиначено и быть может, ложно, но осознать во сне, что мы спим, может далеко не каждый из нас, поэтому эта круговерть начинает принимать формы реальности, постепенно даже прогулки в халатах при луне или вдохновенное крушение соседом собственного дома не кажется таким уж нелепым. Может, сон начинается тогда, когда мы открываем глаза, а реальность — это то, куда мы погружаемся ночью?

Кафка. «Превращение». Те омерзительные вещи, что рассказываются в повести, выглядят совершеннейшим бредом, однако же, имеют под собой нечто вполне реальное. Это не сказка. И фильм Блие тоже не сказка. Это история, или скорее, философские зарисовки художника-сюрреалиста. Как у Дали. Да, понял я, что это такое. Ожившие картины Дали, запечатленные на пленку другим художником — Бертраном Блие.

Во-вторых, визуализация. Совершенно рваный монтаж, презирающий все законы логики и создающий словно собственную историю, иллюзорность, ирреальность всего происходящего, дополняемая совершенно волшебной музыкой, какие-то декоративные дома с декоративным обустройством, длинные лестницы, все происходит словно в какой-то дымке.

В-третьих, герои фильма. Все они по-своему сумасшедшие. Нормальных, привычных людей здесь просто нет. Большие актеры, разыгрывающие эту какофонию — выглядят людьми потерянными, странными, бегущими от себя. Будь это герой Алена Делона — некогда ангелоподобный мужчина-мечта всех женщин выглядит здесь опустившимся, постаревшим, потрепанным жизнью, с мешками под глазами, залитыми пивом и горечью, неподвижный пустой взгляд, — глаза опустившегося пьяницы, мешковатая фигура, растрепанные волосы, неухоженный вид. Или героиня Натали Бэй — собирательный женский образ, типичный для фильмов Блие, — женщина, помешанная на сексе, при этом глубоко страдающая и чувствующая. Или герой Мишеля Галабрю, сосед, который приводит в свой дом ораву загулявших молодчиков, чтобы они его разгромили и сам радуется этому, а потом собирает всех соседей, чтобы устроить им коллективный показ ночи любви соседа со своей собственной женой…

В-четвертых, отношение к теме. Любовь здесь выступает не как привычная кинематографическая любовь из мелодрам, а как какой-то болезненный гнойный нарост, который мучает и одновременно доставляет садистское наслаждение. Любовь-ненависть, любовь-абсурд. Фильм можно было бы назвать откровенным, потому что в нем, не стесняясь, разговаривают о вещах, сопутствующих любви, но при этом ни сношений, ни даже обычных объятий вы от этого фильма не дождетесь. Никаких американских откровений, и выражений чувств через секс, как в нашумевшем «Бале монстров». Будет секс, много секса, его даже почувствуете, но ничего не увидите! Он будет в воздухе, в атмосфере. Уникальная пропитанная каким-то неестественным воздухом атмосфера — это пятый характерный фактор. Сплошные чувства — и никакого разума!

Ничего конкретного в фильме нет. Никаких конкретных мыслей, никаких конкретных посылов. Фильм «ни о чем», как сказали бы многие, привыкшие к традиционному кино. Я не буду себя отделять и врать, что вот я такой глубокомысленный и проникшийся этим сюром зритель. Нет, далеко не все понятно, и я тоже подозреваю, что фильм ни о чем, но, Господи, сколько всего в этом «ничто», аж душа застонала! Фильм просто завораживает, несмотря на то, что почти 2 часа зрителя таскают по каким-то лабиринтам памяти несчастного мужчины, забывшегося полупьяным сном.

Много символов, много неясностей. Из фактов — только молодой Жан Рено, играющий небольшую эпизодическую роль, заметный благодаря внешности и габаритам, у него еще впереди бессловесная роль в «Подземке», которая продолжит «Нашу историю». Из жизни — только понимание любви. Остальное — сон. Эта иллюзорность достигает в «Нашей истории» почти предельной концентрации. Еще чуть-чуть и фильм Блие можно отправлять в психиатрическую лечебницу на консилиум, но в этом промежутке, склеенном между «чуть-чуть» и «еще немного» — родился до непонятного приятный… шедевр.

Автор: Боб